Астраханский спектакль, с одной стороны, полон необычного и неординарного, но с другой, он во многом очень традиционен — традиционен в хорошем смысле: я позволяю его себе так назвать именно потому, что за редким исключением режиссура уважительно действует по отношению к ключевым идеям партитуры Чайковского, даже, несмотря на неожиданные средства выразительности.
Вообще в постановочном плане астраханская «Пиковая» поразила и порадовала одновременно полным отсутствием провинциализма — это абсолютно столичный, европейский уровень мышления, это, безусловно, концептуальная, авторская режиссура, активно вмешивающаяся в ткань произведения и настойчиво ведущая с ним диалог. Насколько это вмешательство оправданно в каждом своём шаге — судить каждому, кто увидит эту работу. Но совершенно очевидно, что за каждым этим шагом стоит глубокая работа мысли и поражающее своей изобретательностью и незаштампованностью воображение.
Режиссёр и сценограф спектакля, он же с недавних пор главный режиссёр Астраханской Оперы Константин Балакин в содружестве с художницей по костюмам Еленой Вершининой создают на сцене совершенно удивительный мир. Он основан на творчестве Магритта, его образный мир не просто присутствует в спектакле, но в семи картинах «Пиковой дамы» процитированы такие полотна художника как «Сын человеческий», «Влюблённые», «Могила борцов», «Голконда», кроме того использованы легко узнаваемые элементы таких картин как «Потерянный жокей» и «Прекрасный мир». И, конечно же, знаменитая «Перспектива мадам Рекамье», данная в противостоянии со своим исходником, с картиной Ж.-Л. Давида «Портрет мадам Рекамье» — обе словно специально созданы для четвёртой картины «Пиковой дамы»: удивительно, что никто ранее не додумался до этого.
Александр Матусевич
Оперный критик. Шеф-редактор интернет-портала Belcanto.ru,
заместитель главного редактора интернет-журнала OperaNews.ru,
постоянный автор журнала Союза композиторов России «Музыкальная жизнь».
В Астрахани режиссёр Константин Балакин и дирижёр Валерий Воронин во выросшей из Музыкального театра Опере поставили «Пиковую даму» как готический кино-триллер. Герои спектакля - птицы, место действия - воронье царство (помните - царские указы по Петербургу ворон стрелять?), заселившее город. Город - как огромное гнездо, в которое проворные и суетливые «жители» натаскали всякого: шуршащих бумажек - денежных купюр, ярких шахматных фигур, шаров-конфетти, которые птицы катают как игроки бильярдные шары. И даже императрица на балу будет пронесена как золотая статуэтка, на блеск которой зачарованно потянется вся птичья стая.
Но это не просто птицы - это наше второе «я», наше скрытное «я», сущность, проявляющаяся в критической ситуации. Птичье поначалу угадывается в отдельных деталях костюма (в дебютной работе молодой художницы по костюмам Елены Вершининой проглядывает рука влияния режиссёра-сценографа) - то размах плаща вдруг напомнит размах крыльев, то чётко очерченный контур чёрной перчатки напомнит острые коготки птичьих лап - сначала напомнит, а потом когти появятся в своей реальной, пугающей цепкости.
Увидится и в пластике рук и в походке - невероятно хорош будет Герман в своей скачуще-ковыляющей птичьей грации, воркующими голубками друг за другом потянутся в комнату Лизы подружки. У слышится в строе голосов - то дирижёр жестом вынесет на поверхность из недр партитуры каркающие вокальные интонации игроков и гостей бала у Елецкого, а режиссёр опасно гротесково добавит актёрское карканье от себя - поверх музыки, но в тон её мрачным темам и жутковатым лейтмотивам.
Графиня - не просто «старая ворона», ведьма, колдовски преображающаяся на наших глазах. Лиза - канарейка, запертая в клетке и рвущая в душевной боли перья из груди, а потом, в сцене у Канавки, на исходе - воздушная, изящная колибри, замирающая на лепестке гигантской готической красной розы: остановленное мгновение мечты и красоты... Спектакль, конечно, сумеречный, но одновременно красивый. Прозрачное и мутное соединены в нём, спрессованы в такую плотную линию чередований, что трудно понять -музыка движет сюжетом или сценический сюжет ставит фундаментальные акценты в музыкальной ткани оперы. Трудно различить режиссёра и дирижёра - настолько едины в стремлении к убеждаемое в своём замысле оба первых автора спектакля. Но, если с музыкальной точки зрения, блестящая работа дирижёра - всё-таки на опоре (на впетых партиях, на хорошем оркестровом строе), то успех режиссёра во многом упирается в точность исполнительства.
Отменно и точно звучит хор - хормейстер Галина Дунчева, хор хорош и актёрски -персонифицировано выразителен, внятен в артикуляции и пластически. Исполнительский центр и сердце спектакля - великолепная Лиза Елены Разгуляевой, равно убедительная вокально и драматически. Редкое удовольствие - идеальная выученность партии и невыразимо страстный и вместе с тем мистический, завораживающий тембр Михаила Векуа-Германа, помноженные на актёрскую точность в понимании непростых постановочных задач. Эффектны скульптурная Графиня Марины Васильевой и рыцарь
Елецкий Александра Малышко - воплощение благородства и в интонациях, и в сценических манерах...
Но перфекционизм режиссёра, его расчёт на идеальное - те же птичьи силки: исполнительский недобор или чрезмерное усердие (не важно - актёрское или технических служб) способны этот умный, стилистически тонкий спектакль превратить в самопародию. Хорошо бы не заклевали...
Елена Езерская
редактор журнала «Музыкальная жизнь»
«Пиковая дама» получилась спектаклем режиссерским. Творческая фантазия Константина Балакина обобщает разнообразные явления европейской культуры. Отсюда многочисленные аллюзии живописи Рене Магритта, бельгийского художника-сюрреалиста.
[…] Сложному декорационному и сценографическому решению оперы соответствуют брутальный грим всех персонажей (художник-гримёр Елизавета Дударева), и световое оформление Ирины Вторниковой, и, конечно, объемные и многоэлементные костюмы, мастерски выполненные по эскизам Е. Вершининой.
[…] В целом визуальный ряд спектакля держит зрителя в постоянном напряжении, т.к. в этой версии «Пиковой дамы» не обозначены привычные пространственные и хронологические признаки известной всем пушкинской повести. В таком контексте есть опасность превратить музыку только в звуковой фон, поскольку режиссер отыскивает источники для собственной фантазии не в нотной партитуре Чайковского, символический пласт которой чрезвычайно богат, а в других явлениях культуры.
Музыкантов буквальный визуальный перевод словесных метафор - типичный для эстетики сюрреализма - вынуждает скорректировать музыкальное решение психологической оперы Чайковского. Валерий Воронин, обладающий безупречным чувством стиля, делает это мастерски, сохраняя музыкальные достоинства произведения.
[…] Неизгладимое впечатление рождает пятая картина: сцена видений безумного Германа в духе жуткой мистики Франца Кафки идеально соответствует призрачному звучанию хора и убийственной силе меди и оркестровых тутти. Оркестр и хор (дирижер Валерий Воронин, хормейстер Галина Дунчева), как всегда, звучат безупречно.
В итоге показанная астраханцам «Пиковая дама» превратилась в грандиозное зрелище и музыкальное пиршество.
Не стоит удивляться, что во время спектаклей мнения зрителей разделились. Подобная реакция слушателей во все времена сопутствовала действительно ярким событиям в музыкальном театре, чем, без сомнения, стала новая работа астраханской труппы.
Наталия Калиниченко
