В Татьянин день в театре Оперы и Балета дают оперу «Евгений Онегин»

Главы романа, полного шифров и загадок не раскрытых и по сей день, родственная по духу музыка вовлекают в игру - «жизнь-вымысел». Стихия слова, стихия музыки, скрещённые воедино в лаборатории творчества, перепрограммировали судьбы и поэта, и композитора.

Организованные в действо поэзия и музыка способны изменить и нашу жизнь. Наблюдая за происходящим на сцене, начинаешь приближаться к пониманию тех трудноуловимых законов, по которым живет и дышит душа. Надо просто с самого начала быть готовым к общению с героями музыкального романа - открыться и довериться.

Авторы спектакля «Евгений Онегин» создали для такого общения через столетия все условия. Они сумели уловить дух ушедшей эпохи и бережно сотворить на сцене былой мир грез, надежд, отчаяния, грусти, любви.

Пушкин и Чайковский беседуют с нами. Не учат, не пророчествуют, а беседуют. И в беседе как в жизни всё переплетается: высокое, низкое, значительное, малозначимое. И как же мы нуждаемся в таком общении!

«Евгений Онегин» входит в двадцатку наиболее исполняемых опер в мире.

Из рецензии на показ оперы «Евгений Онегин» на сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко в рамках фестиваля «Золотая Маска»:

Игорь Корябин

«…Произведя подлинный фурор не просто весьма почтительным, а еще и, безусловно, вдумчиво-инновационным подходом к наследию русской классической оперы, этот спектакль подкупил, прежде всего, тем, что … ни на йоту не отступил от принципов истинно романтической театральной зрелищности.

Жанровая принадлежность опуса Чайковского, обозначенная композитором как лирические сцены, и есть то главное, вокруг чего, не изобретая велосипеда, постановщики скрупулезно выстраивают удивительно чистую, почти прозрачную линию спектакля, щедро наполняя её визуальными красотами русской природы и безвозвратно ушедшей атмосферой русской усадьбы начала XIX века…

…Появление нынешней постановки на горизонте сегодняшнего дня — несомненное духовное приобретение нашего бездуховного, чрезвычайно прагматичного времени…»