Услышать голос композитора

Музыка

«Когда я начинаю работу над новым спектаклем, я читаю всё, что могу найти, – письма, мемуары. Пытаюсь узнать, что могло повлиять на композитора, чем он жил во время работы над партитурой. И даже если я найду упоминание о том, что в те дни композитор гулял, скажем,  по берегу озера, я стараюсь найти изображение этого места – если нет возможности побывать там. Я стараюсь погрузиться в ту обстановку, которая вдохновляла композитора.

Рахманинов – мой любимый композитор. Это самый душевный русский композитор. Его Первый концерт для фортепиано с оркестром был моей студенческой работой. Второй концерт –  совсем другой: до него нужно было дорасти.

Над Вторым концертом Рахманинов, как известно, начал работать после большого перерыва в сочинении, после серьёзной болезни. Это обстоятельство имеет значение. Я смотрю на произведении иначе, чем музыковед. Да, есть у Рахманинова Третий концерт, где очень ярко выражено виртуозное начало.

Второй концерт – это монолог. Я слышу в нём голос композитора.

В рецензиях на американскую премьеру «Концерта Рахманинова» часто упоминали имя Джорджа Баланчина <выдающийся американский хореограф и балетмейстер – А.Б>. Кстати, сам Баланчин, совмещая русские и английские формы слов, говорил, что рахманиновская музыка «нетанцевабельна». Было приятно то, что ведущий нью-йоркский балетный критик Анна Киссельгофф отметила, что «Концерт» открыл для американской публики нового Рахманинова».

Танец

«Танец – это международный язык. У каждого композитора есть свой «код», который нужно уловить.

            Западные балетмейстеры-постановщики часто обращаются к симфоническим партитурам великих композиторов, поэтому там очень популярен жанр симфобалета.

Но часто такие постановки остаются эмоционально холодными. Я пытаюсь находить

своё решение в этом жанре.

Как можно быть выразительным, «понятным», отказываясь от традиционного для романтического балета «слова-жеста»? В XIX веке в балетном либретто можно было написать: «Выходит героиня. Появляется герой и говорит “Я тебя люблю”. Появляется ещё один герой и говорит другому “Уходи”.

Но ведь любовь каждый ощущает по-своему: у каждого свой опыт, своё понимание… Моя задача как балетмейстера-постановщика – дать импульс.

            В Киеве после отделения концерта, в котором был исполнен Дуэт из моего балета «Вальс белых орхидей», мне позвонила женщина - одна из организаторов балетного фестиваля. Это было в антракте, и она смогла найти номер моего телефона. Она сказала: «Константин, после того, как посмотрела Дуэт, мне захотелось позвонить мужу и сказать, что я его люблю». Это так важно! В повседневной суете мы часто забываем  сказать эти слова».

Движение звуков

«Для исполнителей «Концерт Рахманинова» - очень сложный балет. Он требует выдержки: это классический танец в самой сложной его форме. Труппы, с которыми я ставил этот балет прежде, были поначалу напуганы его трудностью. Но потом, уже после спектакля, все признавали, что во время работы над «Концертом», совершили большой прорыв в техническом отношении.

Астраханская постановка – перенос, близкий к моим предыдущим постановкам. Но это не копия: в искусстве не может быть копий. Я работаю с другой труппой, и, соответственно, это внесло свои нюансы.

Я мечтаю поставить рахманиновские «Симфонические танцы». Те  хореографические версии, которые мне довелось видеть, я не могу принять. Они остаются внешними по отношению к музыке. Рахманинов назвал это сочинение «Танцами», не имея в виду видимое движение. Это движение звуков – то, как его ощущал композитор.

…Если определить суть музыки Рахманинова несколькими словами, я мог бы, наверное, сказать так:   свет, добро, вечность».

С Константином Уральским

 беседовала А. Бояринцева